Степанов Д.С.

Грехи отшельника.

Где-то в царстве Цинь, в горах, в древнем маленьком храме, живёт отшельник. На самой высокой горе, покрытой непроходимыми лесами, он выбрал уединение и покой.

Скромный мастер, в середине жизни, решил, наконец, посвятить себя любимому делу. Он делал горшки, вазы и не знал себе в этом равных. А по ночам, во время грозы, когда цветущая гора становится мрачным, тёмным местом, даже сквозь, оглушающий гром, можно было расслышать, как старый воин в ярости крушит свои произведения.

Вечерело. На дворе была самая макушка лета, солнцестояние. Душно, а значит ночью, жди грозы. Придётся, готовиться. Мастер с трудом поднялся, отряхнулся. Хорошо было целый день лежать на траве, вдыхая кристально чистый, горный воздух. Но, увы, у старика были обязанности.

Монах с удовольствием потянулся и вошёл в храм. Зажёг одинокую свечу перед собой, и десять - перед статуей местного божества. Прекрасной хранительницы этой горы, что так великодушно приютила немолодого уже, уставшего от жизни воина.

Старик не знал лучшего способа привести мысли в порядок, чем вечерняя медитация. Читая мантры, монах вспоминал дни своей былой юности. В ней не было любви, душевных терзаний, а только нескончаемые битвы, и каждая была страшнее предыдущей. Тогда воин считал, что дерётся за правое дело, он отстаивал свои убеждения, и не держал зла на врагов, которых нажил. Однако жуткие воспоминания всё ещё всплывали образами в уме старика, отдаваясь тупой, ноющей болью в животе.

Монах открыл глаза, легко, пружинисто поднялся, вошёл в комнату, за статуей. В ней он хранил сделанную им посуду. Прошёл мимо полок заставленных вазами, и вышел на задний двор.

Стемнело, перед грозой темнеет быстро. Дышать стало намного легче. Подул прохладный, освежающий ветер, который, как говорят, драконы грозы несут на своих крыльях.

Вдалеке послышались первые удары грома. Ветер подул сильнее. Заскрипел фонарь, в одиночку освещавший, крыльцо. Но что находится во дворе, разглядеть было невозможно.

Упали первые капли, гончар спустился с крыльца. Сразу три капли ударили мастера по затылку. Дождь усиливался. Сердце война тревожно забилось, но сам он был спокоен.

Дождь пошёл уже всерьёз, так что одежда мастера намокла, и стала тяжёлой. Но монаха это не беспокоило, он наслаждался игрой ветра на своём старом лице, и созерцал деревья, которые, восторгаясь ветром, шурша кронами, аплодировали ему.

Внезапная молния вдруг осветила двор, и мастер разглядел их. В этот раз их было двенадцать. Двенадцать глиняных воинов. Старик помнил их всех. Вот статуя огромного воина из княжества Чжао, в битве с которым он в первый раз в своей жизни испугался. Вот и безбородый юнец, которого он убил в пылу боя, хотя мог бы и пощадить. Вот великолепный боец княжества Вэй, которого наверняка ждала дома любимая жена, коль скоро он так отчаянно цеплялся за жизнь. И многие другие… . Те с кем мастер предпочёл бы никогда не встречаться.

И все они разом повернули головы, уставились на хрупкую фигурку старого воина. Вторая вспышка молнии привела их в движение. Дождь хлестал уже совсем не милосердно.

Первым, одновременно с громовым раскатом, как всегда, атаковал великан чжаоанец. Гигантский вуангдао был уже так близко, но мастер успел пригнуться. И ударил великана кулаком в лицо. Глиняная голова взорвалась, обрызгав мастера, волной осколков.

Вторым атаковал юнец. Мастер ушёл от меча в сторону и ударил парня под локоть. Будь он живым, рука повисла бы сломанной плетью. Но вместо этого глиняная конечность отломилась вместе с мечом. Следующим движением мастер вогнал меч прямо в грудь мальчишке.

И тут же услышал свист лезвия. Старик вновь увернулся, и ещё один меч разрубил глиняного юнца. Это был удар Вейца. Он был замечательным мечником. Возможно лучшим во всей Вэйской армии. Но скромного мастера одолеть так и не смог. Промахнувшись, Вэйец открылся. И тут же получил кулаком с белыми, как мрамор костяшками, в область сердца. Мечник грузно упал и больше не шевелился. Мастер стоял над ним, погрузившись в далёкие воспоминания, казалось, что совсем забыл об остальных.

Вдруг он почувствовал, как что-то проткнуло ему бедро и тут же его повалили на землю. Женщина-воин, большеносая и круглоглазая, прекрасно владеющая копьём, из далёкого южного царства, ранила его в ногу, повалила, и теперь возвышалась над ним. Она и ещё восемь глиняных бойцов были готовы убить старика.

Мастер печально улыбнулся, глубоко вздохнул, на долю секунды прикрыл глаза и бросился на них.

Наступило утро. Рассвет превратил росистую траву в серебряное поле. Лишь мелкие осколки глины, хаотично разбросанные по траве, напоминали о вчерашнем побоище.

Сегодня был первый день после солнцестояния. В городке, что под горой, это был традиционный день для торговли. Даже торговцы из других царств приезжали в этот день чтобы похвастаться своими товарами, ну и конечно же их продать.

Мастер поднялся, и чуть хромая, пошёл к храму. К счастью, у него всегда всё быстро заживало.

Сборы отняли не так уж и много времени. Следовало лишь аккуратно поставить вазы в повозку и запрячь её толстоватым, откормленным мерином. Он уже три года преданно служил гончару.

И мастер отправился в путь. Дорога к городу была старой, но ухоженной. Уж неизвестно, кто за ней следил, но ни ямы, ни кочки телегу не беспокоили.

Приехав в город, мастер первым делом поехал на базар. Он был знаком с хозяином рынка, и тот всегда оставлял один прилавок для «лучшего гончара мира».

Как ни странно скромный монах, был довольно известной личностью в городе.

-Вон смотри, - толкнула локтем своего мужа торговка Фей. Мастер как раз проезжал мимо их прилавка. - Весь такой из себя добренький, а говорят в битве у красной скалы, один целую сотню положил. И как его совесть ещё не загрызла?

- А я слышал, - оживился муж: было скучно целый день сидеть за прилавком- Что, он учился у даосов в горах на юге, и теперь он бессмертен.

- Брешут, - махнула рукой торговка.

- Вестимо, – кивнул муж – хотя разве кто-нибудь знает, сколько ему лет?

А старик тихо ехал себе дальше. Мимо дома богатой семьи Гао. Госпожа Гао сидела на балконе, попивала зелёный чай и смотрела на улицу. Увидев мастера, госпожа улыбнулась. Она помнила его ещё совсем мальчишкой. Он должен был отправиться в северный монастырь и научиться там тайному искусству безоружного боя. Судя по тому, как он проявил себя в Вейских лесах, когда меч его сломался, а помощи ждать было неоткуда, ему это отлично удалось.

Мастер тем временем уже устроился за прилавком. Начали подтягиваться первые покупатели. Едва начавшись, торговля уже шла замечательно. Денег, которые он выручил, хватит, чтобы закупить продуктов и ещё год не спускаться с горы. Увы, искусство садоводов мастеру так и не покорилось.

Всего лишь через несколько часов у старика осталась только одна ваза. Зато самая красивая. Старик берёг её для кого-нибудь особенного.

Мимо прогуливалась молодая парочка. Чудный молодой человек и симпатичная девушка. Славные ребята. И явно любят друг друга.

- Эй, паренёк! – тихо позвал мастер – купи своей девушке вазу. Будет куда поставить цветы, которыми ты её потом задаришь.

- Сколько? – кисло спросил юноша. Девушка же была от вазы в восторге.

- Для тебя не дорого, – улыбнулся старик. Он и вправду отдал её почти даром.

- Узнала его? – спросил юноша у своей возлюбленной, когда они уже отошли далеко от рынка.

- Нет, - ответила девушка, с улыбкой рассматривая покупку.

- Да ты что? Это же тот отшельник, который живёт на горе! Моя бабушка рассказывала, что у него там огромная пещера…

- Где, в горе? – улыбнулась девушка.

- Да в горе, – паренёк явно не заметил иронии. – А в ней сотни глиняных воинов. И все они сделаны с образов настоящих людей. Те, кого он боялся, те, кто ранил его в бою. Или наоборот, те, кого он убивать не хотел, а пришлось: император измен не прощает…

- А твоя бабушка откуда об этом узнала? – захихикала девушка.

- Ну, а я откуда знаю? – паренёк стал раздражённым из за того, что его опять перебили – главное, то, что по ночам, во время грозы, они оживают, а монах дерётся с ними. Но если он проиграет, то они спустятся сюда, и всех нас перебьют.

- Да ну, брось. Глупости всё это, он просто милый старичок. И потом, ты же меня защитишь? – спросила девушка, с улыбкой обнимая парня за локоть.

- Ну а как же? – мгновенно подобрел парень, – конечно защищу.

После шумного города дорога назад казалась благодатью. На дороге никого не было, и мастер, улыбаясь, наслаждался ею. А ещё смотрел на облака. Разве может быть что-нибудь прекрасней, чем пушистые облака и синее, синее небо? Где-то глубоко в лесу пел соловей, а в бездонной вышине, не спеша, плавал красавец ястреб. К храму мастер вернулся уже вечером. Первым делом распряг коня и отправил его пастись. Открыл ставни храма. Пусть проветрится. Вошёл. За время его отсутствия, конечно, ничего не изменилось.

Войдя в комнату, за статуей, мастер со вздохом осмотрел, опустевшие полки. И вышел на задний двор. Посмотрел вверх, небо всё ещё было спокойным.

Взял одинокий фонарь и двинулся через двор. Подошёл к небольшому холму. В нём была тяжёлая деревянная дверь. Отпёр её и вошёл внутрь. Во тьме сияла мраморная лестница. Хозяйка горы следил за тем, чтобы пыль здесь не скапливалась.

Спуск вышел долгим. Наконец он вышёл в огромный зал. Свет фонаря отразился от мраморных стен, переливался вокруг отполированных до зеркальной гладкости колон.

Тьма отступила и показала старику своё содержимое. Глиняные воины. Сотня за сотней выступали из темноты. Если бы они вырвались отсюда, городок, что внизу, не устоял бы и дня. Мастер весело улыбнулся и поставил фонарь на пол.

Много времени с тех пор прошло. А городок, что под горой, всё живёт, ибо не может мастер умереть до тех пор, пока не справится со своими страхами.

Живёт этот городок и в наше время. Вы легко сможете найти его на карте. Будет жить он, и его славные обитатели будут живы и тогда, когда все мы, и дети наши станем всего лишь воспоминаниями. До тех пор пока в каждом из нас живёт дух храброго, могучего война. А он живёт, не сомневайтесь. Не может такого случиться, чтобы нас погубили наши же страхи.