Филиппов Д.К.

 

Изучение русского языка на материале поэтического слова.

 

Поэзия не только отражает живые процессы языка в тот или иной период, но и самой первой показывает изменения в грамматическом и лексическом строе языка, то есть на практике идёт в авангарде всех теоретических правил русского языка.

В образовательном стандарте сказано, что при изучении структурные и тематические блоки «в учебном процессе неразрывно взаимосвязаны или интегрированы», но на деле получается так, что учащийся не соотносит разноуровневые единицы языка как части одной системы.

На поэтическом же материале отлично просматривается срез всех уровней языка, которые проходят в школе, так как стихотворение – это целостная оркестровка, это взаимодействие фонетических, грамматических, лексических, синтаксических и мелодических единиц.

Одной из целей обучения в образовательном стандарте является «освоение знаний о русском языке, его устройстве и функционировании в различных сферах и ситуациях общения; о стилистических ресурсах русского языка…».

А где можно лучше понять разностилевую лексику, как не на примере поэзии Ломоносова и его «теории трёх штилей», в которой прямым текстом вводится подразделение на высокую, среднюю и низкую лексику, где, кроме того, помимо жанровой иерархии даётся и разведение высоких риторических средств с разговорными элементами? А если Ломоносов уже неблизок для современного школьника, то можно взять для сопоставления текст современного автора, чтобы разница в употреблении лексики стала ещё более ощутима.

Чтобы получить полноценную картину, давайте обратимся к образовательному стандарту по русскому языку и посмотрим, что он предлагает изучить обычному ученику.

Первым блоком в образовательном стандарте является «Речевая деятельность», в котором выделяются четыре подраздела – чтение, аудирование, говорение и письмо. Иными словами, это работа с книгами и с ораторским мастерством – пусть даже в самых простых формах. Проза, безусловно, развивает эти навыки, помогает учащемуся получить какие-то знания в указанных областях. А если обратиться к поэзии, даст ли она столь же богатый материал? Да, конечно. Во-первых, любое стихотворение – это, в первую очередь, слово звучащее, рассчитанное на прочтение вслух. А где прочтение вслух, там и подача, ораторская речь, запоминание. Ещё в древнегреческих и древнеримских риториках отмечалась важность не только запоминания всей речи наизусть, но и умение её прочитать на публике так, чтобы произвести должный эффект. А если ко всему прочему добавить процесс написания своего стихотворения, то поэзия далеко опередит прозу в плане универсальности изучения «речевой деятельности». Ведь, обобщив всё вышесказанное, она объемлет сразу все подразделы. И уже с таким багажом знаний ученику без сомнений будет гораздо проще формулировать свои мысли и, как сказано в стандарте, «продуцировать монологические высказывания на социально-культурные, нравственно-этические <…> и др. темы». А уж навык письма и «создание собственных письменных текстов» тем более будет отточен максимально полно.

Но самое, пожалуй, важное, о чём наиболее полно можно получить представление из поэзии – это система языка, на которую в образовательном стандарте отводится порядка 422-х часов. В системе языка разбираются такие разделы, как фонетика и орфоэпия, морфемика и словообразование, лексикология и фразеология, а также грамматика, в которой выделяются морфология и синтаксис. Остановимся на некоторых из этих разделов подробнее и проиллюстрируем примерами тезис о том, что на поэтическом материале изучение уровней языка идёт во много раз эффективнее и продуктивнее.

Итак, на уровне фонетики, образовательный стандарт предписывает изучить «Систему гласных и согласных звуков русского языка: гласные ударные и безударные; согласные звонкие и глухие; согласные мягкие и твёрдые. Парные и непарные согласные по звонкости и глухости, по мягкости и твёрдости. Сонорные согласные. Шипящие согласные». Как мы знаем, в прозе созвучные слова появляются друг рядом с другом редко и нерегулярно, и звукопись не играет ключевой роли в построении прозаического текста. Совсем иная ситуация складывается в поэзии, где звукопись может являться не только вспомогательным орнаментальным элементом, но и даже одним из важнейших композиционных стержней текста. Поэзия должна постоянно возвращать к прочитанному, поэтому звуковые скрепления в ней намного более сильны и отчётливы и играют намного более важную роль, чем в прозе. Таким образом, на примере поэтического текста можно проследить за сочетанием звуков, за тем, почему выбраны именно эти гласные и согласные, как взаимодействуют между собой разные по характеристикам звуки и что вообще из себя представляют эти параметры.

Давайте обратимся к некоторым стихотворным примерам, чтобы наглядно показать, насколько удобно на материале поэзии можно разобрать эти темы:

Вот яркий пример из «Полтавы» Пушкина:

 

И с ними царские дружины
Сошлись в дыму среди равнины:
И грянул бой, Полтавский бой!
В огне, под градом раскаленным,
Стеной живою отраженным,
Над падшим строем свежий строй
Штыки смыкает. Тяжкой тучей
Отряды конницы летучей,
Браздами, саблями звуча,
Сшибаясь, рубятся с плеча.
Бросая груды тел на груду,
Шары чугунные повсюду
Меж ними прыгают, разят,
Прах роют и в крови шипят.
Швед, русский — колет, рубит, режет.
Бой барабанный, клики, скрежет,
Гром пушек, топот, ржанье, стон,
И смерть и ад со всех сторон.

 

Уже на слух можно сказать, чем отличаются звонкие согласные от глухих, твёрдые от мягких, какова роль сонорных и зачем нужно уметь отличать одно от другого. Ведь именно за счёт звуков перед глазами встаёт столь живая картина битвы. Этого бы не получилось передать настолько ёмко и настолько точно средствами прозы.

Вот обратный пример – о силе глухих шипящих, на этот раз из Северянина:

 

Месяц гладит камыши
Сквозь сирени шалаши...
Всё — душа, и ни души.

<…>

Лес — как сказочный камыш,
А камыш — как лес-малыш.
Тишь — как жизнь, и жизнь — как тишь.

<…>

Как душиста, хороша
Белых яблонь пороша...
Ни души, и всё — душа!

 

Метко? Ещё как. Вот так ненавязчиво можно ненавязчиво изучить все характеристики согласных звуков – да ещё и что-нибудь своё написав в процессе.

А теперь на примере всего лишь одного (!) стихотворения, мы поймем, чем отличаются русские гласные друг от друга и как изменяется движение речи с изменением гласных. Для наглядности позволим привести стихотворение целиком:

 

Андрей Белый «Утро»

 

(и-е-а-о-у)

 

Над долиной мглистой в выси синей

Чистый-чистый серебристый иней.

 

Над долиной, - как извивы лилий,

Как изливы лебединых крылий.

 

Зеленеют земли перелеском,

Снежный месяц бледным, летним блеском, -

 

В нежном небе нехотя юнеет,

Хрусталея, небо зеленеет.

 

Вставших глав блистающая стая

Остывает, в дали улетая...

 

Синева ночная, - там, над нами,

Синева ночная давит снами!

 

Молньями как золотом в болото

Бросит очи огненные кто-то.

 

Золотом хохочущие очи!

Молотом грохочущие ночи!

 

Заликует, - все из перламутра

Бурное лазуревое утро:

 

Потекут в излучине летучей

Пурпуром предутренние тучи.

 

Между прочим, в профильном образовательном стандарте есть такой подпункт в разделе фонетики, как «классификация фонетических единиц русского языка». В этом стихотворении отчётливо видны все характеристики гласных звуков – ряд, подъём, лабиализация. Поэтическим словом, фактически, нарисован знаменитый треугольник Щербы.

А ведь это – лишь малая толика того, как используется фоника в поэзии. Однако нам необходимо остановиться и на других, не менее важных уровнях.

Перейдем к словообразованию. Читаем в стандарте: «Основные способы образования слов. Образование слов с помощью морфем (приставочный, суффиксальный, приставочно-суффиксальный, бессуффиксный). Сложение как способ словообразования. Виды сложения. Переход слова из одной части речи в другую как один из способов образования слов <…>. Использование индивидуально-авторских слов в художественных текстах». Буднично, казённо, заунывно. А если взглянуть на словообразование в поэзии? Ведь именно поэты привнесли огромное количество неологизмов и окказионализмов в русский язык. Там вам и суффиксальный способ, и приставочный, и словосложение – великое многообразие.

В.В. Маяковский заслуженно считался одним из новаторов своего времени. Он раз за разом обыгрывал интересные находки и успешно привносил в поэзию новые слова. Вот его строки:

 

Огромный

покрытый кровавою ржою,

народ,

голодный и голоштанный,

к Советам пойдет

или будет

буржую

таскать,

как и встарь,

из огня каштаны?

 

Характерный пример словосложения. Или знаменитое:

 

Это
   господин чиновник
                     берет
мою
   краснокожую паспортину.
Берет -
       как бомбу,
                 берет -
                        как ежа,
как бритву
          обоюдоострую,
берет,
      как гремучую
                  в 20 жал
змею
    двухметроворостую.
Моргнул
       многозначаще
                   глаз носильщика,
хоть вещи
        снесет задаром вам.
Жандарм
       вопросительно
                    смотрит на сыщика,
сыщик
     на жандарма.
С каким наслажденьем
                     жандармской кастой
я был бы
        исхлестан и распят
за то,
      что в руках у меня
                        молоткастый,
серпастый
         советский паспорт.

 

Сколько здесь ярчайших примеров словообразования! И ведь всё сделано по правилам русского языка – все эти слова подразумеваются системой, не противоречат ей. Можно эту систему брать и изучать – всё настолько хорошо просматривается, что и ходить далеко не надо.

 

А чего стоит одно только стихотворение «Военно-морская любовь», где крайне важное значение имеет именно словообразование. Обратите внимание на неожиданные суффиксы в казалось бы известным нам словах:

 

По морям, играя, носится
с миноносцем миноносица.

Льнет, как будто к меду осочка,
к миноносцу миноносочка.

И конца б не довелось ему,
благодушью миноносьему.

Вдруг прожектор, вздев на нос очки,
впился в спину миноносочки.

Как взревет медноголосина:
"Р-р-р-астакая миноносина!"

Прямо ль, влево ль, вправо ль бросится,
а сбежала миноносица.

Но ударить удалось ему
по ребру по миноносьему.

Плач и вой морями носится:
овдовела миноносица.

И чего это несносен нам
мир в семействе миноносином?

 

И подобных примеров в поэзии десятки, сотни, тысячи! Огромная база для изучения русского языка, прошедшая проверку временем.

На материале поэзии можно разобрать любой уровень языка, будь то фонетика или синтаксис. Но, главное, это то, что поэзия даёт понимание не разрозненных структур, а элементов языка в его живом взаимодействии. В голове не образуется каши из непонятных правил и терминов – всё гармонично складывается в органичную оркестровку. Выстраивается иерархия языка, в которой элементы разложены по полочкам, а ученик знает и понимает, что с чем и как взаимодействует. Таким образом, это знание упрощает не только работу с образовательным стандартом, но и даёт возможность пользоваться русским языком по своему прямому назначению – в жизни и в общении.